Том 6. Живые лица - Страница 167

167

Огонь дрожит и дышит
И розами цветет.
Она ли не услышит?
Она ли не поймет?

О, это упованье!
О, эта тишина!
И теплое сиянье,
И нежность, – и Она.

1933

Ты («Ты не приходишь, но всегда…»)

Ты не приходишь, но всегда, –
Чуть вспомню, – ты со мною.
Ты мне – как свежая вода
Среди земного зноя…

На фабрике

Среди цепей, среди огней,
В железном грохоте и стуке,
Влачу я цепь недобрых дней.
Болят глаза, в мозолях руки,
Но горестный привет я шлю
Тебе, мое изнеможенье:
Я недостойную люблю,
Я жду, хочу, ищу забвенья.
Свистите, скользкие ремни!
Вы для меня, как шелест крыльный.
О пусть длиннее длятся дни,
И гром, и лязг, и ветер пыльный!
Страшусь ночей я тихих… Вновь
Она стоит передо мною,
Моя позорная любовь,
Она, чье имя не открою.
Ее одну, ее одну
Я в сонном стоне призываю…
Как изменившую жену,
Люблю ее – и проклинаю.

Другой

Т. С. В-р

Неожиданность – душа другого,
Удивляющая вновь и вновь.
Неожиданность – всякое слово,
Всякая ненависть и любовь.

Неожиданностей ожидая,
Будь же готовым им стать слугой.
Неожиданность еще двойная,
Если женщина – твой «другой»,

Условия

Был тихий вечер и весна.
Нам звезды светили любовно.
Вы мне сказали: я верна,
Но – верностью не безусловной!

Услышав это в первый раз
(Я знал лишь верность без условий),
С улыбкой я взглянул на вас
И отошел – не прекословя.

Отъезд

До самой смерти… Кто бы мог думать?
(Санки у подъезда. Вечер. Снег.)
Никто не знал. Но как было думать,
Что это – совсем? Навсегда? Навек?

Молчи! Не надо твоей надежды!
(Улица. Вечер. Ветер. Дома.)
Но как было знать, что нет надежды?
(Вечер. Метелица. Ветер. Тьма.)

Две сестрицы

Тихонько упрекала
Любовь свою Сестру:
Оставить убеждала
Жестокую игру.
Шептала ей: «Послушай,
Упрямицей не будь!
Оставь людские души,
Не трогай их, забудь.
И я несу терзанья,
И я пытаю их.
Но сладки им страданья
И раны стрел моих.
Ты ж – словно тихим жалом
Пронзаешь дух и плоть,
Отравленным кинжалом
Не устаешь колоть…
А потому не странно
(И вечно будет так),
Что я для них желанна,
А ты для них – как враг».
– «Сестрица, я не злая,
Ведь я тебе Сестра!
Всё знаю и сама я,
И это не игра.
Прости, что прекословлю,
Пойми, пойми меня!
Я в душах путь готовлю
Для твоего огня.
Поверь: моей отравы
Не знавший человек –
Тебя, с твоею славой,
Не примет он вовек!
И видишь: от кинжала
Сама я вся в крови…»
Так отвечала Жалость
Сестре своей – Любви.

Арфа

Откуда плывут эти странные звуки?
В них горечь свиданья, в них тайна разлуки,
На здешнюю муку нездешний ответ.
Из дальних покоев волна их струится.
На арфе любимой играет царица,
Жена Александра – Елизавет.
На струнах лежат ее нежные руки,
И падают, падают легкие звуки.
Их ангел как будто на крыльях принес.
Но падают тихими каплями слез.

Тереза

Ты оглянулась… Было странно,
Взор твой встретив, – не полюбить.
Но не могу я тебя от Жанны
В сердце моем отъединить.

Жанна и Ты… Обеим родная,
Та, которой душа верна,
Нежная, грешная и святая,
Вечно-трепетная страна

Ты и она – вы досель на страже.
Вместе с ней Одного любя,
Не испугаетесь силы вражьей;
Меч у нее – меч у тебя.

Слова и молчанья

Есть на земле Слова: они как тени,
Как тень от тени, – в них не верю я.
И есть Молчанья – сны без сновидений,
Как бы предчувствие небытия.
Зато другие мне равно угодны;
И открывается душа моя,
Когда Слова крылаты и чисты…
Когда Молчанья трепетно-свободны,

И грустно мне, что слов не любишь ты.

Remember!

«…Тот край, где о „прости“ уж и помину нет…»

«Прости» – Жуковский.

«…В разлуке вольной таится ложь…»

Когда разлуку здесь, в изгнаньи,
Мы нашей волей создаем,
Мы ею гасим обещанье
И новых встреч, свидания в краю ином.

Любовь всегда, везде одна.
И кто не Высшим указаньем
Здесь, в этом мире расстается –
Того покинула она.
Покинула и не вернется.
Не даст исполниться святым обетованьям.

Разлукой вольной – вечный круг
Смыкается и там, за гранью:
Прощанье в нем без упованья…
Разлука вольная – страшнее всех разлук.

Придверник

Дойти бы только до порога!
Века, века… И нет уж сил.
Вдруг кто-то властно, но не строго
Мой горький путь остановил.
И вижу: дальше нет дороги.
Сверкают белые огни.
Старик, у двери, на пороге
Рукой мне машет: «отдохни!»

Ужели новое томленье?

167